Презумпции в гражданском праве

Целью настоящей статьи является анализ категории презумпции в современном гражданском праве и применения презумпций в практической деятельности и правоприменительной практике.

Для достижения указанной цели решению подлежат следующие задачи: определить понятие правовой презумпции; рассмотреть примеры правовых презумпций в действующем гражданском законодательстве; выявить отдельные проблемы применения некоторых правовых презумпций в современном гражданском праве.

Современная правовая доктрина до конца так и не решила вопрос о месте в правовой действительности отдельных правовых категорий, в том числе правовых презумпций несмотря на то, что последние активно применяются и законодателем, и судебными органами в самых разных правовых отраслях. При этом единый подход к их теоретическому обоснованию в юридической науке до сих пор отсутствует.

Суть имеющихся на сегодняшний день определений правовой презумпции сводится к тому, что она представляет собой предположение о каком-либо факте (обстоятельстве), которое считают верным (установленным), пока оно не будет опровергнуто [13, с. 53-58]. То есть данный факт признаётся соответствующим действительности и может влечь за собой определённые правовые последствия до того момента, пока не будет доказано обратное [9, с. 72-84].

Механизм правового регулирования подразумевает использование презумпций как отдельного, самостоятельного правового средства. Оно может применяться в том случае, если выполняются некоторые законодательно закреплённые условия, и не применяется при наличии доказанных обстоятельств, обусловливающих невозможность такого применения. Таким образом, как отмечается в научной литературе, любая правовая презумпция, будучи «готовым решением» для устранения правовой неопределённости, может быть опровергнута, если заинтересованное в исходе дела лицо докажет отсутствие такой правовой неопределённости в данном конкретном правоотношении [7, с. 38-45].

Анализ положений части первой действующего Гражданского кодекса Российской Федерации [1] (далее – ГК РФ) показывает наличие в нём правовых презумпций, относящихся к различным институтам гражданского права. Так, в ст. 45 ГК РФ нашла своё закрепление презумпция смерти человека: в названной норме указано, что гражданин может быть объявлен умершим при определённых в законе обстоятельствах. В данном примере имеется в виду презюмируемая юридическая смерть, которая для физического лица может наступить при соблюдении предусмотренных в статье условий (например, отсутствие на месте жительства сведений о месте пребывания такого лица в течение пяти лет). В противном случае данная презумпция действовать не будет [6].

Ещё одна активно применяющаяся в гражданском праве презумпция – презумпция вины участника гражданских правоотношений, в силу которой лицо признаётся виновным, пока сам не докажет свою невиновность. На практике отсутствие вины доказывается лицом, действия (бездействие) которого предположительно привели к нарушениям обязательств. Например, согласно положениям ГК РФ вина презюмируется при ответственности должника за просрочку кредита (ст. 405 ГК РФ), гибели и порче безнадзорных животных (п. 3 ст. 230 ГК РФ), утрате найденной вещи (п. 4 ст. 227 ГК РФ).

В специальной юридической литературе отмечается, что в качестве предпосылки ответственности рассматриваемая презумпция состоит в предположении, что в случае неопределённости вина не будет опровергнута, откуда следует, что принцип ответственности за вину не нарушается, поэтому в некоторых статьях ГК РФ как условие ответственности называется вина и только в конкретных ситуациях – презумпция неопределённости вины (недоказанности невиновности) [10, с. 88-93]. Вместе с тем анализ судебной практики свидетельствует о том, что иногда суды игнорируют действие названной презумпции и не взыскивают ущерб, указывая, что вина ответчика не доказана [5].

Наибольшие дискуссии в научной среде вызывает презумпция, закреплённая в п. 5 ст. 10 ГК РФ ‒ презумпция добросовестности и разумности субъектов гражданских правоотношений. Анализ положений ГК РФ показывает, что данная презумпция лишь называется в указанной статье, однако её содержание в кодексе законодатель не приводит. Отсюда некоторые правоведы (Г. В. Мартьянова, О. А. Киселев) полагают, что для уяснения смысла понятия «добросовестность» необходимо опираться прежде всего на его обычное значение в русском языке: «честное, старательное выполнение своих обязанностей, обязательств» [11, с. 249-251].

По мнению других исследователей (К. А. Нагимулина), презумпцию добросовестности можно трактовать двояко. С одной стороны, это «предположение извинительного незнания определённым лицом каких-либо фактов и обстоятельств (предположение субъективной добросовестности)» [12, с. 246-253], а с другой ‒ «предположение того, что участники гражданских правоотношений соблюдают принцип добросовестности, т. е. действуют добросовестно при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и исполнении гражданских обязанностей (предположение объективной добросовестности)» [12, с. 246-253].

Высшие судебные органы положения п. 5 ст. 10 ГК РФ считают общим правилом, указывая, что добросовестность и разумность участвующих в гражданских правоотношениях субъектов и их действий предполагаются, пока иное не доказано [4].

Следует отметить, что рассматриваемую презумпцию содержит и специальное гражданское законодательство. Так, в ст. 3 Федерального закона от 26 декабря 2008 г. № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» [3] предусматривается, что субъект предпринимательства презюмируется как разумный и порядочный участник предпринимательской деятельности, надзор в отношении которого необходимо для пресечения/устранения возможных нарушений. При этом по данному нормативному акту указанная презумпция имеет опровержимый характер, поскольку добросовестность хозяйствующего субъекта можно опровергнуть посредством допущения нарушений законодательства, которые фиксируются в результате контрольно-надзорных мероприятий.

Основным назначением презумпции добросовестности и разумности в гражданском праве считается её юридико-практическое и юридико-техническое значение. Первое необходимо для упрощения процесса доказывания в судебном разбирательстве; устанавливая данную презумпцию, законодатель таким образом снимает с лиц обязанность подтверждения факта правомерности собственных действий и перекладывает её на другое лицо, утверждающее о нарушении пределов осуществления своих прав другим субъектом. Презумпция способствует рациональному разделению бремени доказывания, а при недостаточности доказательств виновности лица даёт возможность быстро разрешить вопрос о прекращении спора. Второе значение презумпции добросовестности и разумности состоит в том, что она характеризуется как регулятивное явление, соединяющее положения гражданского права между собой по смыслу, может быть способом восполнения пробелов права, наличествующих в гражданском законодательстве. Кроме того, данная презумпция может сужать/расширять объём правовых норм, что выражается, к примеру, в следующей ситуации: лицо действовало добросовестно, к нему применима соответствующая презумпция, понятие гражданской ответственности в таком случае, предусмотренное в ГК РФ, сужается [8, с. 148-154].

Поскольку правовые презумпции в гражданском праве в некотором роде трансформируют бремя доказывания, какой-либо из фактов считается установленным, пока не доказано иное. В ситуации, когда презумпция опровергается, бремя доказывания принимает вид, установленный ГК РФ: каждый доказывает то, что утверждает. Отсюда можно сделать вывод о том, что любая презумпция с необходимостью должна быть опровержима.

В этой связи одной из проблем в рассматриваемо сфере можно выделить наличие в гражданском праве положений, которые внешне хоть и воспринимаются и сформулированы как презумпции, однако их невозможно опровергнуть. В качестве примера можно привести, институт компенсации морального вреда, особенно если такой вред выражен в нравственных страданиях лица (ст. 151 ГК РФ). Доказыванию в этой ситуации подлежит лишь сам факт совершения действий, которые посягнули на блага потерпевшего нематериального характера (ст. 1099-1101 ГК РФ [2]). Остальные факты в рассматриваемом примере доказать невозможно, поскольку ни в теории, ни на практике не имеется соответствующих средств доказывания, которые смогли бы объективно обосновать внутренние, нравственные страдания лица, обусловленные его индивидуальными психическими характеристиками. То есть предположить наличие у лица нравственных страданий можно на основе общего постулата о том, что, если нематериальное благо человека затронуто, он будет страдать. Вместе с тем, если имеется предположение (не доказанное) о наличии нравственных страданий, то автоматически вынуждены подразумеваться и все прочие элементы состава правонарушения. Отсюда можно сделать вывод о том, что почти весь предмет доказывания в данном случае презюмируется [13, с. 53-58].

Видится, что неверно относить рассмотренную ситуацию к правовым презумпциям, поскольку указанные презюмированные факты не могут быть доказаны истцом, но и не могут быть опровергнуты ответчиком. У второй стороны в споре также нет средств доказывания обратного – отсутствия нравственных страданий истца.

Вывод: таким образом, можно утверждать, что основная роль презумпций в современном гражданском праве сводится к регулированию правоотношений в случае наличия правового пробела с оценкой поведения субъектов этих отношений на предмет нахождения в рамках осуществления гражданских прав.