Гражданская война в Сирии идет уже шесть лет и будет продолжаться еще много лет. Внутри страна представляет собой эклектичную смесь многочисленных фракций и групп интересов. Самыми сильными среди них являются остатки баасистского режима Асада [1, с. 86]. Различные группировки суннитских боевиков продолжают удерживать разбросанные территории, в основном к югу от Дамаска, на границе с Иорданией. Постоянно меняющиеся названия джихадистских группировок и их сторонников контролируют зоны, которые могут сильно различаться по размеру. Воспользовавшись хаосом, царившим в стране, сирийские курды смогли сформировать хрупкое квазигосударство, будущее которого в лучшем случае неясно. На данный момент Ливан кажется лучшей моделью для Сирии, просто в более широком масштабе. В худшем случае стране грозит тридцать лет непрерывной войны, которая по своим разрушительным последствиям намного превзойдет балканские войны 1990-х годов.
Сирийская гражданская война изначально была внутренним конфликтом, отдельным от кризисов в других частях региона. Однако война в Сирии и гражданская война в Ираке впоследствии стали частью одного и того же конфликта, не закончившегося после злополучного вторжения США в 2003 году. Это слияние произошло в результате деятельности так называемого «Исламского государства». (ИГИЛ), стершее и без того условную границу между Сирией и Ираком. Населенные суннитами районы Ирака граничат с аналогичными районами Сирии, которые вместе образуют обширную территорию, через которую ИГИЛ и другие радикальные суннитские боевики могут перемещаться с относительной легкостью. Сегодня гражданская война в Сирии неотделима от гражданской войны в Ираке, и наоборот.
Однако война в Сирии вышла далеко за пределы страны и во многих других отношениях. Этот конфликт принял настолько впечатляющие масштабы, что теперь вряд ли кто-то может рассчитывать на восстановление прежней геополитической архитектуры Ближнего Востока. Эта война будет продолжаться, и в некоторых случаях она уже ведется как минимум на пяти фронтах.
США
Вмешательство США в сирийский конфликт начинается 11 сентября 2001 года. Атаки, спонсируемые «Аль-Каидой», дали результаты, на которые надеялся Усама бен Ладен. Они ввергли Соединенные Штаты в безумие, которое привело к началу двух войн в мусульманском мире. Первой жертвой стал Афганистан, о котором Россия знает не понаслышке. К этому времени радикальная исламистская идеология развивалась в мире уже несколько десятилетий. Ведь сам бен Ладен происходил из саудовского клана, поддерживавшего династию Аль Саудов. США не были готовы бороться с «Аль-Каидой» и другими подобными группировками. В регионе наблюдался явный недостаток разведки, что вынуждало США полагаться на таких партнеров, как Саудовская Аравия, которая в первую очередь была сосредоточена на развитии радикальной исламистской идеологии [1, с. 86].
Оглядываясь назад, легко утверждать, что во вторжении США в Ирак в 2003 году не было необходимости, но в то время существовало опасное сочетание трех факторов: отсутствие достоверной информации и вероятность того, что режим Саддама Хусейна разработает оружие массового поражения. . . , а также опасения, что такое оружие может оказаться в руках таких групп, как Аль-Каида. Для борьбы с «Аль-Каидой» Соединенным Штатам необходимо активизировать сотрудничество с такими странами, как Саудовская Аравия. Свержение Хусейна должно было показать этим странам серьезность намерений США. Однако проблема вторжения в Ирак заключалась в неспособности достичь стратегических целей, поставленных администрацией Джорджа Буша-младшего. США вошли в Ирак из стратегической необходимости, но администрация Буша перепутала карты, объяснив свои действия двумя целями: борьбой с терроризмом и установлением либеральной демократии в Багдаде.
Проблема с первой целью заключалась в том, что терроризм – это тактика, призванная запугать или спровоцировать врага. С тактикой не поспоришь. Что касается внедрения либеральной демократии в Ираке, проблема была двоякой. Во-первых, Ирак как государство был продуктом 20-го века, созданным в результате объединения трех противоборствующих групп: курдов, арабов-суннитов и арабов-шиитов. И эти группы также неоднородны: с 1994 по 1997 год у иракских курдов была своя гражданская война. Во-вторых, США решили, что демократическая идея может сработать в Ираке.
Увлечение распространением демократии отражало неоконсервативную позицию после Холодной войны. С 1991 года Запад охвачен беспочвенным оптимизмом, полагая, что «конец истории» Фрэнсиса Фукуямы близок и что мир скоро превратится в либерально-демократический рай. Ни Балканские войны, ни геноцид в Руанде, ни даже террористические атаки 11 сентября 2001 года не поколебали эту веру в США. В результате администрация Буша считала, что в интересах США не только устранить угрозу радикального исламизма, но и способствовать распространению демократии в Ираке. Соединенные Штаты намеревались создать в Ираке систему управления, совершенно неподходящую для управления такой разделенной и внутренне ослабленной страной. Возможно, единственной системой правления, которая подойдет Ираку, будет авторитарный режим с таким сильным лидером, как Саддам Хусейн. В любом случае система, которую пытались навязать США, не решила проблему, а только усугубила ее.
Свержение режима Хусейна в Ираке привело к вакууму власти, который стал благодатной почвой для развития идеологии Аль-Каиды. Исламисты-сунниты восстали против сил США после провала политической реконструкции, что привело к росту Аль-Каиды в Ираке, которая в конечном итоге стала Исламским государством [1, с. 86].
Хотя это способствовало развитию «Аль-Каиды», первоначальные цели бен Ладена были иными. Он надеялся, что террористические атаки 11 сентября 2001 года и ответ США приведут к волне народных революций по всему арабскому миру с целью свержения диктаторов, некоторые из которых были обязаны своим положением либо Советскому Союзу, либо Соединенным Штатам. Эти революции действительно произошли, но лишь несколько лет спустя, и произошли они совсем не так, как надеялось руководство Аль-Каиды.
В 2010 году продавец овощей в Тунисе поджег себя в знак протеста против жестокого обращения с женщиной-полицейским. Это стало отправной точкой для серии протестов и революций во всем арабском мире. Руководство Аль-Каиды сделало неправильный выбор, разжигая беспорядки в арабском мире, но сделало правильный выбор, полагая, что арабы на Ближнем Востоке больше не могут терпеть их правление и страдают от отсутствия экономических возможностей и полной потери веры в доминирующие светские, националистические диктатуры, режимы. Американский журнал Foreign Policy назвал народные восстания в арабских странах 2011 года «арабской весной», однако произошедшие восстания имели мало общего с «пражской весной» 1968 года, по аналогии с которой они были названы.
Этот всплеск демократических движений на Ближнем Востоке был воспринят Западом, и, в частности, США, как нечто похожее на антисоветские протесты в Восточной Европе, приведшие к попытке действовать в духе времени. Хотя среди протестующих в арабском мире были как умеренные, так и либералы, происходящее нельзя было считать возрождением либеральных национальных государств, жаждущих политической свободы. Исламисты оказались наиболее политически организованной группой и воспользовались протестным движением, чтобы начать «исламское пробуждение». Ислам остается единственной политической силой, способной объединить арабский мир. В 2011 году исламисты восстали против системы, которая десятилетиями пыталась вытеснить ислам из общественной сферы в частную [5, с. 6]. Но когда США поняли, что происходит, было уже слишком поздно. Все умеренные фракции, которые могли поддержать США, уже вышли из этого процесса. Даже если бы США осознали это раньше, ничего нельзя было бы сделать.
После начала боевых действий в Сирии США оказали некоторую поддержку Свободной сирийской армии, но к 2013 году стало ясно, что в стране нет реальной оппозиции режиму Асада, которую США должны поддерживать. США развернули жесткую риторику в адрес режима Асада, которая достигла своего пика к августу 2013 года: дело дошло до угроз разбомбить его вооруженные силы из-за применения этими силами химического оружия. К этому времени ИГИЛ захватило Ракку и продвигалось как в Сирию, так и в Ирак. США пришли к выводу, что падение режима Асада приведет к еще большему хаосу и дальнейшему усилению ИГИЛ. В июне 2014 года боевики ИГИЛ вторглись в Мосул и захватили город всего за 10 дней. Несколько месяцев спустя администрация Обамы фактически объявила войну ИГИЛ и начала прямые военные действия против группировки в Сирии и Ираке.
Вмешательство США в конфликт не остановило рост ИГИЛ. К 2015 году американские политики действительно опасались успешного нападения ИГИЛ на Дамаск. США не могли себе позволить поддерживать режим Асада, но и не были готовы использовать наземные силы для борьбы с ИГИЛ. Ситуация казалась ужасной.
Россия
Россия присоединилась к сирийскому конфликту в сентябре 2015 года, что было продиктовано тремя основными целями. Первое связано с внутриполитической повесткой дня [3, с. 24]. Путину нужно было показать российскому народу, что Россия не растратила свою власть под его правлением. Во-вторых, необходимо было послать сигнал международному сообществу, доказав Соединенным Штатам, что Россия остается сильной державой и готова ввязываться в конфликты, в которых уже участвуют США. Режим Асада в Сирии был традиционным союзником Советского Союза, в то время как западные страны относились к режиму Асада с презрением, а различные боевики и оппозиционные группы, включая ИГИЛ, стремились свергнуть его [4, с. 32]. Однако группировок, противостоящих режиму Асада, было так мало, что даже ввода ограниченного контингента российских войск оказалось достаточно для стабилизации ситуации. Россия направила в Сирию авиационную группу из 70 единиц и около 5000 вспомогательного персонала для защиты и обслуживания самолетов. Несмотря на довольно скромный размер группировки, этого было достаточно, чтобы стабилизировать режим Асада и дать ему возможность начать контрнаступление против своих врагов.
Однако третий гол был самым важным. В своей конфронтации с режимом Асада США загнали себя в угол [8, с. 120]. Сотни миллионов долларов, потраченные на подготовку боевиков, канули в пропасть, не принеся никакого эффекта. Решив сотрудничать с сирийскими курдами, США поставили под угрозу свои отношения с Турцией. Тем временем ИГИЛ укрепляет свои позиции на обширных территориях Сирии и Ирака. Режим Асада обладал лучшими возможностями борьбы с терроризмом и нуждался в поддержке, но, учитывая действия режима на ранних стадиях конфликта, Вашингтон просто не мог ее предоставить. США нуждались в помощи, и Россия была готова ее оказать, но в обмен на что-то [6, с. 56].
Россия сделала за США грязную работу. Москва предотвратила падение режима Асада, укрепив его в борьбе с ИГИЛ. На Западе много пишут о том, что Россия в первую очередь борется с сирийскими повстанцами, но российские войска наносят удары по объектам ИГИЛ и, что более важно, открывают новый фронт для боевиков ИГИЛ. Без участия России и усиления режима Асада силы, поддерживаемые США, не смогли бы освободить территорию, отнятую у ИГИЛ за последний год [1, с. 86].
Однако Кремлю не удалось добиться ожидаемого результата. Этот маневр не стал рычагом давления на США с целью добиться уступок Запада по Украине. В то же время гражданская война на Украине де-факто перешла в фазу замороженного конфликта, и США не впадали в крайности в этом вопросе. Пока это устраивает Россию. Учитывая возросший престиж России в результате сирийской кампании и стабильно высокую популярность Путина в России (87% населения России были удовлетворены действиями Путина в июне 2017 года, согласно опросу Pew Research Center), Москва считает операцию в целом успешной.
