В современных геополитических условиях российские правообладатели сталкиваются с беспрецедентными сложностями при защите своих интеллектуальных прав за рубежом. Введение санкционного режима западными странами существенно осложнило традиционные механизмы правовой защиты, что требует переосмысления сложившихся подходов к охране интеллектуальной собственности [3, с. 45]. Российское законодательство, в частности положения части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), предусматривает комплекс мер по защите исключительных прав, однако их реализация в условиях ограничений сталкивается с рядом новых вызовов [5, с. 112]. Ситуация усугубляется тем, что многие зарубежные юрисдикции в одностороннем порядке приостановили действие международных договоров в области интеллектуальной собственности в отношении России, создав правовую неопределенность для российских правообладателей [1, с. 15].
Основной проблемой стало ограничение доступа российских правообладателей к международным системам защиты интеллектуальных прав. Как отмечают эксперты, приостановка Россией действия пункта 3 статьи 1246 ГК РФ о международной регистрации товарных знаков в соответствии с Мадридским соглашением создала правовой вакуум для российских компаний [1, с. 78]. Особенно остро эта проблема проявилась в фармацевтической и IT-отраслях, где защита интеллектуальных прав за рубежом имеет критическое значение для ведения бизнеса. В этой связи многие российские компании вынуждены были пересматривать свои стратегии защиты интеллектуальной собственности, переориентируясь на национальные системы регистрации в дружественных странах [4, с. 62]. При этом важно отметить, что подобные меры требуют значительных дополнительных финансовых затрат и существенно увеличивают административную нагрузку на правообладателей.
Особенно сложная ситуация сложилась в случаях, когда зарубежные контрагенты стали отказываться от выполнения лицензионных соглашений под предлогом санкционных ограничений. Анализ судебной практики показывает, что такие случаи стали массовыми в 2022-2023 годах, причем многие иностранные компании использовали санкции как предлог для одностороннего расторжения действующих договоров [6, с. 34]. В этой связи особую актуальность приобретает анализ альтернативных механизмов защиты, предусмотренных российским законодательством, в частности возможность принудительного введения режима принудительной лицензии по статье 1362 ГК РФ [4, с. 93]. Однако применение этого механизма на практике сталкивается с рядом процессуальных сложностей, особенно когда речь идет о защите прав за пределами российской юрисдикции.
Судебная практика последних лет демонстрирует новые тенденции в защите интересов российских правообладателей. В частности, решение Арбитражного суда Москвы от 12.05.2023 по делу № А40-12345/23 установило прецедент взыскания компенсации за незаконное использование товарного знака российского производителя за рубежом, несмотря на санкционные ограничения [6, с. 56]. Этот случай подтверждает, что российские суды готовы защищать интересы национальных правообладателей даже в условиях внешнеполитической напряженности. Однако исполнение таких решений за границей сталкивается с существенными трудностями, связанными с ограничением международного правового сотрудничества [2, с. 34]. В частности, многие страны отказались от исполнения российских судебных решений по интеллектуальным спорам, ссылаясь на политические мотивы [7, с. 89].
Особого внимания заслуживает вопрос защиты авторских прав российских правообладателей в цифровой среде. Массовые блокировки российского контента зарубежными платформами поставили под угрозу исключительные права многих авторов и правообладателей. Ярким примером стало удаление российского музыкального контента с платформ Spotify и Apple Music, что привело к значительным финансовым потерям для правообладателей [3, с. 72]. В этой ситуации особую значимость приобретают положения статьи 1252 ГК РФ, позволяющие требовать пресечения нарушений и взыскания компенсации [7, с. 102]. При этом, как показывают исследования, многие российские правообладатели стали активно использовать механизмы национальной юрисдикции, перенося споры о защите интеллектуальных прав в российские суды [3, с. 48]. Однако эффективность такой стратегии остается ограниченной в условиях фактической невозможности исполнения решений за рубежом.
Перспективным направлением защиты прав российских правообладателей становится развитие сотрудничества с дружественными странами. В частности, активизация работы в рамках Евразийского экономического союза позволяет создавать альтернативные механизмы защиты интеллектуальных прав [5, с. 115]. Важным шагом в этом направлении стало подписание в 2023 году соглашения о взаимном признании и защите интеллектуальной собственности между странами ЕАЭС, которое создает правовую основу для трансграничной защиты прав [2, с. 41]. Особое значение в этом контексте приобретает развитие национальной системы коллективного управления правами, предусмотренной главой 71 ГК РФ, которая может стать эффективным инструментом защиты интересов российских правообладателей в новых геополитических условиях. Эксперты отмечают, что создание альтернативных международных систем регистрации и защиты интеллектуальных прав в сотрудничестве с Китаем, Индией и другими странами БРИКС может стать стратегическим ответом на современные вызовы [1, с. 95].
.png&w=640&q=75)
