Иная личная заинтересованность как мотив злоупотребления должностными полномочиями

На современном этапе проблемы коррупции представляют значительный интерес как для ученых, так и для правоприменителей. Необходимо констатировать, что современная коррупция как противоправное явление более организована, личность преступника-коррупционера приобретает черты, которые ранее ей были не свойственны, претерпевают изменения и мотивы совершения преступления. При этом необходимо указать, что темп развития и реформирования российского уголовного законодательства не позволяет охватить весь спектр деяний, имеющий коррупционную основу.

Статья 285 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее по тексту УК РФ) [1], предусматривающая ответственность за совершение злоупотребления должностными полномочиями, открывает главу 30 УК РФ – преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления не случайно, поскольку согласно статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2023 году обвинительные приговоры по ст. 285 УК РФ постановлены в отношении 487 человек. Оправданы всего 8 человек, что составляет менее 2% [4].

Злоупотребление должностными полномочиями является одним из самых распространенных и сложных для квалификации должностных преступлений, которое имеет специфику, обусловленную особенностями субъекта и мотива преступления, сферой, в которой совершается анализируемое противоправное деяние, уровнем противодействия расследованию и судебному рассмотрению.

Анализ статистических данных позволяет утверждать, что в 54% дел рассматриваемой категории преступление совершается из корыстных побуждений, а в 46% – из иной личной заинтересованности [4].

Следует отметить, что иная личная заинтересованность в качестве квалифицирующего признака субъективной стороны преступного деяния предусмотрена рядом статей УК РФ, а именно ст. 145.1, 170, 181, 285, 285.4, п. «е» ч. 3 ст. 286, ст. 292, ч. 3 ст. 299, ст. 325 [1].

Несмотря на достаточную практику рассмотрения уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ст. 285 УК РФ, иная личная заинтересованность, являясь одним из обязательных элементов субъективной стороны злоупотребления должностными полномочиями, не имеет единообразного толкования в судебной практике, и, в отличие от признака корыстной заинтересованности, вызывает ряд проблем в процессе доказывания.

Во-первых, понятие иной личной заинтересованности законодательно является неопределенным, из чего следует, что в основе анализируемого мотива может быть неограниченная совокупность потребностей субъекта преступления, поскольку к иной личной заинтересованности можно отнести практически любые мотивы поведения человека. Такая законодательная неопределенность на практике приводит к необоснованному расширению перечня побудительных к преступному действию мотивов, которые могут трактоваться как иная личная заинтересованность.

Во-вторых, приводит к формальному подходу следственных органов и судов к установлению и обоснованию наличия иной личной заинтересованности, а порой и устранению от доказывания наличия иной личной заинтересованности по конкретным уголовным делам.

В подтверждение можно привести уголовное дело в отношении главного врача ГБУ РД «Республиканский межрайонный центр лечебной физкультуры и спортивной медицины», который оказал незаконное содействие в трудоустройстве своему сыну. Подсудимый был оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ. Вывод суда об отсутствии в деянии обвиняемого признаков состава указанного преступления обоснован тем, что ни в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, ни в обвинительном заключении не конкретизировано, в чем заключалась иная личная заинтересованность обвиняемого, доказательства иной личной заинтересованности в совершении злоупотребления должностными полномочиями в обвинительном заключении не приведены [3].

В теории права существуют разные мнения относительно анализируемого понятия. Так, Б. В. Здравомыслов писал, что для правильного уголовно-правового понимания «иной личной заинтересованности» важно ограничить ее таким кругом мотивов, которые свидетельствуют о низменных интересах лица [6, с. 115]. При этом термин «иные низменные побуждения» в уголовном законе употребляется почти сто лет.

Ю. И. Соловьева полагает, что если «корыстная заинтересованность выражается в стремлении виновного, используя свои служебные полномочия, извлечь для себя или других лиц незаконную имущественную выгоду, то понятием «иная личная заинтересованность» охватываются все иные противоречащие интересам службы побуждения личного характера (карьеризм, протекционизм, месть, зависть, подхалимство и т. д.) [9, с. 36].

Л. Н. Клоченко, напротив, считает, что иная личная заинтересованность «синонимична корыстной заинтересованности и в любом случае имеет финансовую составляющую, не прямо, как получение вознаграждения, а косвенно» [7, с. 545]. Автор обосновывает свою позицию тем, что виновный, например, чтобы скрыть свою профессиональную некомпетентность или приукрасить действительное положение, совершает противоправные действия, что влечет сохранение должности и, как следствие сохранение, заработной платы, премий и надбавок. Трудоустройство близкого виновному человека может способствовать улучшению материального положения семьи.

Вряд ли можно согласиться с приведенным мнением об излишнем использовании законодателем этого не конкретизированного признака в уголовном законе.

В. Н. Борков считает, что иная личная заинтересованность как мотив злоупотребления – это желание извлечь выгоду неимущественного характера – карьеризм, семейственность, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т. п. [5, с. 145].

А. И. Рарог, верно, указывает на то, что деяния, совершенные по мотиву иной личной заинтересованности, могут квалифицироваться только в тех случаях, когда достоверно установлено содержание этого мотива и обоснован вывод о том, что мотив носит характер личной заинтересованности [8, с. 15].

Резюмируя изложенные подходы к формулированию понятия «иная личная заинтересованность», следует согласиться с мнением С. А. Ступиной в том, что в отличие от «формально-определенных признаков, которые четко и однозначно зафиксированы в законе, установление в совершенном деянии оценочных субъективных признаков, таких как совершение злоупотребления по мотиву иной личной заинтересованности наиболее проблематично, поскольку их толкование напрямую зависит от субъекта юридической практики» [10, с. 147].

При этом добавим, что толкование иной личной заинтересованности как признака субъективной стороны злоупотребления в теории права и на практике законодательно не конкретизирована и имеет расхождения.

Так, в п. 16 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» [2] закрепляет определение иной личной заинтересованности. Такой признак субъективной стороны принято рассматривать как «стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т. п.».

Исходя из определения рассматриваемого мотива, которое дается Пленумом Верховного Суда РФ, перечень признаков, характеризующих иную личную заинтересованность, не является исчерпывающим.

Следует также обратить внимание на понятие выгоды, под которой понимается приобретение или получение возможности приобретения дополнительных, к уже имеющимся, благ. Однако в рассматриваемом составе преступления речь идет о выгоде, характеризующейся получением неимущественных, нематериальных благ и преимуществ. Содержание такой выгоды может заключаться в повышении социального статуса лица, укреплении (усилении) его влиятельности, авторитета в организации, продвижении по карьерной лестнице, не выполнении возложенных обязанностей, а также оказании незаконного содействия знакомым лицам или родственникам, поскольку выгоды и преимущества могут извлекаться виновным не только для себя, но и для других лиц.

Альтернативность мотивов позволяет утверждать, что законодатель имеет в виду не любые личные побуждения, а только те, которые наряду с корыстными направлены на извлечение какой-либо нематериальной выгоды для себя лично или для своих близких.

Из всего вышеизложенного можно сделать обоснованный вывод о том, что личная заинтересованность является более емким понятием, чем корыстная заинтересованность лица в совершении злоупотребления должностными полномочиями. Кроме того, понятием «иная личная заинтересованность» охватываются все иные, кроме корыстных, побуждения, связанные с получением личной выгоды неимущественного характера.

Поскольку данный признак не только являются оценочным и субъективным, но и четкое его установление, а также целесообразность более конкретизированного закрепления в уголовном законе, особенно в составах преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления напрямую определяет эффективность борьбы с преступностью. На сегодняшний день Верховный Суд РФ содержание «иной личной заинтересованности» раскрывает довольно широко и перечень ее возможных проявлений оставляет открытым.